Армянский военный, политический и общественный деятель, депутат Национального собрания НКР, Герой Арцаха, генерал-майор Виталий Баласанян в своем интервью, данном Информационному Центру газеты армян России «Еркрамас», прежде всего, обратился к истории карабахско-азербайджанского конфликта.
— Если посмотреть на недавнюю историю, то мы увидим — в 1920-1921 годы и до этого Карабах всегда находился в центре военных действий. После 1921 года было временное относительное перемирие, поскольку около 70 лет Карабах находился в составе СССР, а мы были гражданами Азербайджанской ССР, также как другие нации вместе с армянами были гражданами Армянской ССР.
22 февраля 1988 г. карабахцы, опираясь на Конституцию СССР, подняли вопрос о самоопределении, на что Азербайджан ответил военной агрессией. Мы с Вами сейчас находимся в городе Аскеран, около 30 лет назад, примерно в 500 метрах отсюда, мы встретили многотысячную вооруженную толпу азербайджанцев из Агдама, которые шли в Степанакерт, чтобы насилием ответить мирно митингующим армянам. Узнав об этом, 22 февраля в 11.00 мы смогли обычным охотничьим оружием преградить путь насильникам. В тот день я понял, что все эти 70 советских мирных лет были всего лишь временной передышкой, а в 1988 году Азербайджанская ССР фактически напала на своих граждан.
В 1989 г. Карабах получил особый статус, и из Кремля в регион был назначен представителем Аркадий Вольский. После этого стало сравнительно меньше столкновений, но азербайджанский ОМОН вместе с подразделениями советской армии продолжал нападать на села — операция «Кольцо» известна всем. В августе 1991 г. Азербайджан стал независимым и начал открытые военные действия против Нагорного Карабаха, который 2 сентября 1991 г., на основании проведенного референдума, объявил о независимости.
Мы были вынуждены принять навязанную врагом войну. Изначально было очень трудно, поскольку территория бывшей Нагорно-Карабахской Автономной Области составляла всего 4400 кв. км., где жили и армяне, и азербайджанцы. Несмотря на то, что большинство населения составляли армяне, были также села, полностью населенные азербайджанцами. Отмечу, что у нас во время войны не было цели нападать на мирных азербайджанцев, но в азербайджанских селах стояли артиллерийские орудия или в этих селах перекрывались дороги, поэтому мы были вынуждены оперативно предпринимать ответные действия. Я могу привести пример с Ходжалу, который мы освободили (или как говорят в Азербайджане – «захватили», терминология для меня не имеет никакого значения), и подавили там огневые точки, которые несли смертельную угрозу нашему народу.
После этого началась широкомасштабная война. Мы, будучи в блокаде, смогли за короткое время освободить территории бывшего НКАО. При этом отмечу, что население бывшей НКАО составляло около 150-155 тысяч, а в Азербайджане было более 7 миллионов жителей. Кроме преимущества в численности населения, у Азербайджана после распада СССР был и военно-технический перевес в оружии и боеприпасах.
Впоследствии, в рамках мирного переговорного процесса, ООН принял четыре резолюции, в которых говорилось о необходимости прекращения огня. У нас к тому времени не хватало ресурсов, чтобы освободить Шаумянский район и защитить Мартакертский, и мы уступили почти половину площади этих районов. Но мы выполнили требования резолюций ООН по прекращению огня. Надо отметить, что эти резолюции принимались именно по просьбам Азербайджана, имевшего много потерь на фронте.
12 мая 1994 г. в Бишкеке был подписан договор о прекращении огня. Ранее я несколько раз говорил, и сейчас повторяю, что этот договор очень опасен и для нас и для азербайджанцев, поскольку война этим договором вовсе не закончилась. Режим прекращения огня постоянно нарушается со стороны Азербайджана, который использует весь потенциал вооружений, начиная с калибра 5,45 мм и до использования 300 мм ракет «Смерч». То есть, сторона, просившая прекращения военных действий, сама систематически нарушает этот договор. Как у нас, так и у них, начиная с 1994 г., есть потери, и война до сих пор не закончилась, поэтому мы должны отказаться от таких терминов, как «временное перемирие» или «временное прекращение огня». Война бывает двух видов — наступательная и оборонительная. До мая 1994 г. мы вели оба эти вида боевых действий. Начиная с 12 мая 1994 г., как Армения, так и Азербайджан ведут уже окопную войну, а это очень опасно. Один неосторожный шаг может привести к потере солдата, потерявшего бдительность из-за мнимого перемирия.
Как я уже сказал, за все время перемирия и до апреля этого года азербайджанская сторона постепенно повышала калибр используемого оружия. За одну только ночь с первого на второе апреля этого года Азербайджан по всему фронту использовал более 20 000 ракет! Это моя личная оценка, поскольку я в тот момент находился в окопах на передовой и на следующий день побывал практически на всех участках оборонительного района. Наша сторона ответила в несколько раз меньшим числом выстрелов артиллерии. Азербайджанская сторона сегодня показывает международному сообществу разные картинки с целью обвинить нас в том, что мы стреляли по тому или иному их селу. Но мы были вынуждены это делать, поскольку азербайджанская военная техника находилась там. Когда танки или минометы противника базируются рядом с жилыми зданиями, мы вынуждены работать на поражение этих огневых точек, и потери среди гражданского населения противника вполне возможны. Мы, в свою очередь, тоже можем показать фотографии разрушений в наших селах, где военные подразделения никогда не располагались и проживало лишь мирное население.
— Каких результатов Вы ожидаете от встречи президентов, состоявшейся на днях в Санкт-Петербурге?
— Любая встреча между президентами Армении и Азербайджана имеет позитивные моменты, но я также уверен, что такие встречи не могут решить конфликт. Мы видим постоянные нарушения Азербайджаном режима прекращения огня, о котором стороны договорились 5 апреля. По всей границе НКР, и в том числе, по направлению Талиша, Матахиса, азербайджанская сторона продолжает нарушать перемирие, используя против нас различную технику, не соблюдая договоренностей.
Я считаю, что есть только один путь установления мира в Закавказье, о котором говорил еще 15-20 лет назад. Если международное сообщество хочет мира в регионе, где кроме карабахско-азербайджанского конфликта есть ещё абхазская и осетинская проблемы, то нужно подписать всеобъемлющий договор о мире между всеми странами региона, а именно между Нагорно-Карабахской Республикой, Осетией, Абхазией, Арменией, Грузией, Азербайджаном, Ираном, Турцией и Россией. Такой договор можно подписать в формате Минской группы или в ином формате. Эти страны вместе должны будут следить за исполнением договора, чтобы сохранялся мир. В остальных случаях война рано или поздно возобновится. Но и в будущей войне Республика Армения и Нагорно-Карабахская Республика не уступят, я в этом более чем уверен. Спасение же Азербайджана – в признании Нагорно-Карабахской Республики в нынешних границах и возвращении тех небольших участков, которые им удалось захватить во время последних событий. Иначе, при возобновлении войны, Азербайджан просто будет разрушен и исчезнет с карты мира. Я уверен, что этот процесс уже начался.
— Нагорно-Карабахская Республика не участвует в переговорах по мирному урегулированию, которые основываются на Мадридских принципах (статус в обмен на территории). Способны ли Вооруженные Силы Арцаха самостоятельно выполнить роль гаранта неприкосновенности границ страны?
— Те, кто подготовил эти принципы, они, вероятно, пришельцы с другой планеты и совершенно не знают истории этого региона. Страны, твердящие о территориальной целостности Азербайджана, должны знать, когда данная страна появилась на карте мира.
Несколько лет назад состоялась неофициальная встреча тогдашних сопредседателей Минской группы ОБСЕ Мэтью Брайзы, Бернара Фасье и Юрия Мерзлякова с нашими депутатами. Я задал им вопрос: «Защищаете ли вы территориальную целостность Азербайджана, о которой говорят президенты ваших стран?». Они ответили, что защищают. Я уточнил: «О каких землях идет речь? О каком Азербайджане и его территориальной целостности вы говорите – об Азербайджане досоветского периода, советского или современного?». Они переглянулись, улыбнулись, и Юрий Мерзляков ответил, что речь идет об условных границах постсоветского времени. Я опять спросил: «А вы удовлетворены собственным ответом?». Они посмеялись и ничего не ответили. Господа, почему вы ставите себя в смешное положение? Когда Азербайджан появился на карте мира в 1918-1920 гг., нигде не отмечалась, на какой территории эта страна располагается и какую площадь занимает. После советизации Азербайджана всем известно, чьим решением Карабах был передан в состав Азербайджана. А в 1991 г., во время провозглашения независимости современного Азербайджана, за основу были приняты территории, занимаемые ими в 1918-1920 гг., но и там не было ни слова о том, входит Карабах в эти территории или нет.
Все прекрасно понимают, что из себя представляет Азербайджан. И нужно знать, что наши границы укреплены, у нас есть то оружие, которое необходимо. Не нужно верить сказкам в слабость наших вооруженных сил или в их отставании от потенциала врага. «Смерч» приравнивается к оружию массового поражения, однако, даже используя «Смерч», Азербайджан не добился победы в ходе своей апрельской агрессии. Нам сегодня просто надо добиться лучшей организации во всех сферах и мы должны быть способны решать возникающие проблемы очень оперативно. У нас для этого есть все возможности.
До апрельских событий многие сомневались и спрашивали меня: «Кто пойдет воевать в случае необходимости?». Я им отвечал: «Вы пойдете, и даже раньше, чем я». Так и было, мой дом от границы находится всего в 25-30 км, но многие успели раньше меня оказаться на линии фронта во время апрельской агрессии. Наш народ уникален, узнав о смертельной опасности, он мгновенно встает на ноги. Во время апрельской эскалации в окопах были и представители власти и сторонники оппозиции, и граждане Армении и добровольцы из Диаспоры. Но мы бываем и слишком радикальны — во время войны не жалеем друг для друга жизни, а в мирное время друг другу не помогаем и находим непримиримые противоречия. Нам необходимо преодолеть атмосферу недоверия и тогда все проблемы можно решить в очень короткое время. Для этого народ нужно не использовать, а ставить перед ним задачи, и он их выполнит.
— Какую роль должна играть армянская диаспора в укреплении Нагорно-Карабахской Республики?
— Армяне Диаспоры, прежде всего, должны чаще приезжать в НКР, чтобы видеть все своими глазами. Диаспора должна помогать созданию в Арцахе большего числа рабочих мест, чтобы увеличить объем местного производства. Нам не надо денег, чтобы мы на них что-то покупали или строили. Приоритет должен быть в стимулировании собственного производства, в налаживании и увеличении экспорта в другие страны. Вот куда должны быть направлены инвестиции из Диаспоры.
— К сожалению, в Диаспоре иногда приходится слышать слова недоверия и разочарования по отношению к некоторым личностям в НКР.
— Да, есть у нас несколько богатых персонажей, вызывающих недовольство людей, в том числе и наших соотечественников из Спюрка. Такие были и в советское время, но это не должно быть причиной для разочарования. Нужно работать и доказывать истину своей работой — не жаловаться или митинговать, а работать.
В 2005 г. меня по надуманному предлогу, якобы из-за возраста, демобилизовали из армии, хотя я был боевым генералом и мне было всего 45 лет. Но я не стал жаловаться, не стал раздавать журналистам протестные интервью. Во время митингов в 2005 и 2012 гг. я выступал против правительства, и высказал народу напрямую, а не через прессу, все, что думаю о властях. Но в тяжелые апрельские дни я не оставил свою армию и свою страну, не стал сидя дома критиковать тех, кто ответственен за промахи и ошибки. Не только в апреле, но и в любое другое время, когда начинается очередная эскалация на границе, я еду туда, и не оставляю наших бойцов. Армянин не имеет права обижаться на свою страну из-за нескольких людей, это не повод, чтобы оставить наших солдат без поддержки.
Беседовал Тигран Тавадьян, ИЦ «Еркрамас»