Окончив в 1965 году Ереванский госуниверситет, в 1969 году Елена Саканян решила круто поменять свою жизнь и уйти из биологической науки в научно-популярное кино. Натура исследователя восприняла кинематограф как открытие, которым она обязана поделиться с миром. «Ученые достаточно крупные относились к ней потрясающе, потому что она работала на очень хорошем профессиональном уровне. Она с ними разговаривала на их языке», – замечает звукорежиссер Наталья Рогинская.

Кинорежиссер Борис Загряжский, как и Елена Саканян, пришел в кинематограф из научных кругов. Вместе они поступили на знаменитый режиссерский курс «научных сотрудников» во ВГИКе, вместе пришли работать на «Центрнаучфильм», а спустя двадцать лет набрали в альма-матер своих первых учеников. «Она потрясающе разбиралась в науке, какую бы область она ни затрагивала. Это ее личностные свойства. Потом она знала режиссуру, и она умела потрясающе общаться с людьми», – рассказывает Борис Загряжский.

«Молитву ученого» Борис Загряжский хранит почти сорок лет. Этот лист в начале 1970-х передавался студентами из рук в руки, как и вся запрещенная литература. Неизвестно кем написанная лития воспринималась как свод правил каждого ученого мужа. Борис Александрович считает, что молитвы Неллички – так близкие называли Елену Саканян – были услышаны. «Дай мне видеть хорошее в неожиданном месте и неожиданные таланты в людях. И дай мне, о Господи, сказать им это!» – так звучат строки из «Молитвы».

Придя в кино, Елена Саканян успела сказать самое главное, ради чего она сознательно отказалась от реализации многих своих идей. Создавая на протяжении десяти лет «Трилогию о Зубре», она предпочла дело реабилитации несправедливо оклеветанного выдающегося русского генетика Тимофеева-Ресовского. «Она выступила здесь не только режиссером-художником, она выступила настоящим гражданином своей страны», – замечает Борис Загряжский.

Спустя десять лет после выхода «Трилогии» Елена Саканян вновь вернулась к этой теме в фильме «Любовь и защита», который стал главной формулой ее собственной философии. В этой картине она хотела сказать, что борьба не есть смысл жизни. Хотя именно борьба за этот фильм, как считают близкие, могла стоить жизни Елене Саканян. «Я считаю, что эта история ее погубила. Она получила инфаркт, она боролась за свое детище», – говорит Наталья Рогинская.

«Если ты встал на путь ученого, будь готов к беспокойной жизни до гробовой доски, – напутствовал учеников генетик Вавилов, – и для этого тебе понадобится ген беспокойства». «Этот ген беспокойства был в Нелли Саканян. Этот ген беспокойства позволил ей создать удивительный, неотразимый в своей привлекательности, в своих исканиях личностный мир, который теперь называется миром Саканян», – утверждает Борис Загряжский.

/Новости культуры/